Двести двадцать два.
Я не знаю, в каком возрасте дети узнают название своего города, -
но это точно тот самый возраст, когда в каждом одессите зарождается маленький сноб. И он не прекращает своё существование никогда - ни в узких коридорах скоростных поездов, ни в шумной толпе экскурсии по центру Будапешта, ни при заселении в огромную квартиру на другом материке. Говорят, что наши пороки - это часть нас. Ничего не могу сказать по этому поводу, но если бы городам раздавали смертные грехи - Одессе досталась бы гордыня. "Если бы понты светились, в Одессе были бы белые ночи" - элемент народного творчества, отображающий всю суть.
Одесситы не ходят на море днём, любят икру из синих и таки никогда не закрывают рот в общественном транспорте; закатывают глаза на Ибицу, в каждый разговор вставляют "А вот у нас в Одессе" и заочно знают каждого третьего посетителя кафе, в которое зашли пообедать. Одесситы - это Михаил Жванецкий и Илья Ильф; а кроме этого - половина Голливуда и практически все лауреаты Нобелевской премии. Самый большой шок - в шестом классе узнать, что где-то в Америке есть города С ТАКИМ ЖЕ НАЗВАНИЕМ.; наверное, именно поэтому ни один одессит не воспринимает штат Техас серьёзно - хотя, прошу прощения, что вообще может серьёзно воспринимать человек, выросший в Одессе?
С соседями армянами ты учишься говорить по-армянски; бабушка учит тебя смешным румынским стишкам; и абсолютно всем доступен всемирный язык "размахивай руками, пока тебя не поймут". В Одессе никто и никогда не бывает чужим или не принятым - кроме женщин, которые в +35 просят прикрыть люк в маршрутке, и Галилео Галилея - потому что всем давно известно, что весь мир крутится вокруг Одессы.
Каждый раз, когда меня спрашивают о любимом городе, я отвечаю, что Одесса - будто бы и так непонятно, что её невозможно не любить. Она глотает тебя сразу - как волна на пляже в особенно ветреный день, и уже больше никогда не отпускает, оставаясь крошечными песчинками и ракушками на твоих ногах. Этот город научил меня любить и прощать; отпускать - и не отпускать ни за что на свете; бороться и помогать бороться другим - и я действительно не знаю, как его не любить.
На каждый исторический факт находятся две смешные истории из молодости отца; одну улицу называют тремя разными названиями - и все всегда друг друга понимают; а главным лекарством от всех болезней до сих пор является морской воздух. В гости приходят не всегда с огромной коробкой "Киевского" - но всегда с бабушкиным абрикосовым вареньем; шутки шутятся каждый день, кроме первого апреля; а снега каждый раз высыпает, КАК НИКОГДА ДО ЭТОГО.
Мы сами над собой смеёмся, окунаем пальцы в Чёрное море, говорим на всех мыслимых и немыслимых языках - и категорически не воспринимаем то, как изображают одесситов в книгах и фильмах. Громады таировского бетона поют в унисон с брусчаткой; кареты и лошадей обгоняют машины без верха (наверное, не хватило денег на нормальную); а место для лепнин находится в каждом инстаграме.
Одесса не стареет, но всегда набирается солнца, соли и шороха красивых платьев; поёт на сотни голосов, начиная уже с вокзала, и стрекотом цикад шепчет тебе самые большие секреты Вселенной. В трамваях женят и подсказывают дорогу, на Малой Арнаутской изготовляют Феликс Фелицис; а между рёбер хранится щемящее чувство, похожее на шипучую воду из автомата и бенгальские огни.
Это самый прекрасный город в мире - это и есть целый мир, большой взрыв которого произошел двести двадцать два года назад.
